Серый жеребец шел за конюхом, низко склонив тяжелую башку и подметая носом землю. Он негодовал - почему его не повели туда, где гуляют другие лошади? Чем он хуже? Вместо этого конюх тащил серого в обратную сторону, на задний двор конюшни. Бунт гоготал и то и дело мотал головой, всем видом показывая как ему сюда не хочется. Не скрою, что сейчас жеребец был просто красавцем. Высокий, 172 см в холке, мощный, крупный и статный, как все орловцы. С сухой, точеной головой, мощной шеей и возвышающимся гребнем, он выглядел великолепно. Учитывая еще и то, что Миша недавно начистила его до блеска.
Наконец конюх довел жеребца до конечной точки и привязал к массивному столбу. Серый соизмерил свои габариты и столб, и подумал, что все-таки ему это не по зубам. Тяжело вздохнув он понурился, ну вот что за несправедливость? Побегать в манеже не дали, погулять в леваде с другими не дали. Вместо этого в какой-то изолятор привели.
Всхрапнув серый топнул ножкой и наклонил голову к земле, намереваясь в отместку всему миру сожрать все, до чего дотянется. Считая что завтрака он так и не получил, это было более чем выполнимо. Противная мошкара льнула к крупу, и он махал хвостом будто лопастями вентилятора. Осеннее солнце еще ласково грело серую спину, заставляя жеребца блаженно щурить глаза. Легкий ветер доносил до него запахи реки и прелой листвы. Он тоскливо глянул на полоску леса, которую настиг-бы за пару скачков. Сколько-бы он отдал сейчас, чтобы побегать свободным. Тоскливо гукнув, он снова поймал себя на мысли, что скучает по родине. Наверное, ему больше никогда не суждено увидеть ее. Он тяжело выдохнул, будто старая и умирающая кляча и вновь вернулся к стрижке газона. Интересно, найдет-ли он в этом чужом, но гостеприимном крае своих соотечественников? Тех, кто разделили-бы с ним воспоминания. И может быть, раздели-бы с ним приближающуюся старость.

Серый мирно щипал травку, когда услышал чьи-то шаги. Неужели они наконец поняли свою ошибку и решили вернуться за ним и отвести наконец в леваду, где он сможет размять свои стареющие кости? Серый аж причмокнул от нетерпения, хлестнув себя хвостом по боку. Но нет. К нему просто вели другую лошадь. Стоп. Другую лошадь?
Жеребец мигом вскинул голову и навострил уши, навстречу ярко-рыжему пятну. Позже выяснилось, что этим пятном была кобыла. И господи, что это была за кобыла. Серый аж засвистел, широко раздувая ноздри и выпучив глазища. Высокая, ладная и аппетитная, словно картинка. Не было в ней той жеребячьей хрупкости, что в здешних лошадях. В ней была сила, стать, порода. Та порода, что позволяет будехам без устали скакать вперед что с седоком на спине, что с повозкой позади. Длинные ноги, широкая и прямая спина и длинная шея - о-ля-ля, эта красавица была превосходна. Серый загоготал, стараясь избавиться от веревок и полной грудью вдохнуть аромат красавицы. Нет, такая женщина может родится только на просторах его любимой родины. Вскоре человек ушел, оставив Саба наедине с этим чудным созданием. Ее большие глаза, обрамленные пушистыми ресницами завораживали и манили жеребца. Неужели под уклон лет, он стал совсем влюбчивым мальчишкой? О Боги, что года творят с нами.
Она заговорила и ее нежный, трепетный голосок коснулся его ушей, будто музыка. Он затанцевал на месте, выгибая шею и красуясь.
- Я не минуты не сомневался в этом с тех пор, как увидел вас. Столь очаровательное создание может появиться лишь на просторах нашей необъятной матушки-России.
Пробубнил жеребец, наконец успокаиваясь. Он вытянул лебединую шею и слегка коснулся губами холки кобылы, запоминая ее запах. Будь он трижды проклят, если отдаст эту малышку какому-нибудь другому жеребцу.

Это чудное создание просто поражало меня своей скромностью, искренностью и чистотой помыслов. Ее нежные, мягкие губы касались то моей челки, то носа, даря ощущение неги и блаженства. Я лишь пофыркивал, почесывая в ответ ее рыжую холку и упиваясь нежным запахом.
Что это со мной? Неужели действительно старость подкралась незаметно?
Раньше я не был таким сентиментальным тюфяком. Кобыл я повидал много, два раза в год их приводили ко мне на случку, и я крыл их без тени эмоций. Но сейчас, встретив это чудное создание, я будто воспарил. Готов поклясться, что у меня за спиной выросли самые настоящие крылья. Я даже оглянулся, чтобы это проверить. Ее голос словно прозвучал перезвоном колокольчиков, и я готов был растаять, настолько чувство теплоты переполняло меня.
- Я готов говорить этот вам до конца своих дней, ибо будь я проклят, если вы не самое прекрасное создание на земле.
Господи, трудно было поверить, что это я сейчас отпускаю такие высокопарные фразы. Слова льются из меня, будто елей. Я снова натянул веревки, стараясь быть ближе к своей спутнице. Ее нежный запах дурманил голову, заставляя забыть обо всем на свете. Она назвала свое имя и я тихо повторил его, почти благоговейно.
- Это имя подходит тебе, как ни кому другому. Хотя знаешь, я бы сравнил тебя с золотым закатом солнца на небосводе, в жаркий летний вечер.
Господи, мне даже не верилось, что я способен на такие слова. Я потянулся носом к кобылке и мягко прошелся губами по ее ганашам, храпу и лбу, перебирая прядки гривы. Она была прекрасна. Юное создание, будто сошедшее с картин великих художников. Мне кажется, что я влюбился. Раньше со мной никогда такого не было, кобылы были для меня лишь сосудами для жеребят. Но к этому хрупкому цветку я боялся даже прикоснуться, боясь ненароком причинить боль. Мое сердце разрывалось, истошно билось о клетку ребер. И я даже не заметил, как к нам приближается конюх.