Орловский рысак. Ты слышала об этой породе, когда-то очень давно. Она всплывает у тебя в памяти, но, не смотря на все потуги, ты не помнишь. Ты слышишь этот знакомый голос. Откуда он? Со старой конюшни? Из книг, которые лежат в библиотеке? Мимо люди прошли? Вспоминать, это так интересно. В голове всплывают совершенно не связанные друг с другом воспоминания, картинки, слова. Ты тихо смеешься. Сейчас, вспоминая, где ты слышала про эту породу, ты почему-то увидела гнома с детского спектакля. Они все такие несвязанные, запутанные. Пытаешься представить что-то, а получается совершенно другое. Это как продолжить читать книгу, которую ты давно отложил, но закладка все еще там. Ты что-то помнишь, но эти имена тебе не знакомы. Эти рысаки из России, говорят, на них самые большие яблоки. Самые четкие яблоки. Забавно, но тебя это не интересует. Яблоки, полоски, да хоть рога, как у карибу. Даже плавность рыси тебя не сильно волнует. Тебя интересует характер, темперамент, восприимчивость лошади. Какой сезон он любит? Воспринимает ли сказки? Ты была знакома с многими копытными, каждый был особенный. Была кобыла, которая обожала вишню, а ты долго ковырялась и была вся в крови, чтобы лишь вытащить косточку. Был вредный пони, который как такса, кусал за лодыжки. Ты его научила просить монетку, он так к этому пристрастился. Каждый особенный. Ты шепчешь, двигаясь по шумным улицам и часто поправляя рюкзак. Этот город живет. Влюбленные, дети, выгульщики собак с целыми охапками четвероногих друзей. Уличные музыканты, которые играют на барабанах, а вокруг них притаилась толпа. Живые статуи, их до ужаса боятся голуби. Ты всегда смеешься, когда такая статуя смахивает с себя пернатого. Тебя замечают и помигивают, снова замирают. Ты никуда не торопишься. Никогда. Кажется, ты, словно просто вышла на прогулку, ловишь такси с такой небрежностью, поправляешь шапку, дожевываешь круассан. Никто и не догадывается, что тебе двадцать два и что ты идешь на работу, чтобы познакомиться с подопечным. Не работать, а познакомиться. Тебе выдали только основные данные, а какой он сам по себе никто не сказал. Зачем? Может он самый вредный задира на конюшни? А может такой же оболтус, как и ты. Мимо мелькают деревья, дома, светофоры, а ты просишь погромче подкрутить радио, там звучит любимая песня. Ты такая несуразная, словно не с этой планеты, как семена одуванчика. Волосы в разные стороны, словно ты не расчесывалась, куртка на два размера больше, кофта на половину заправлена, шнурки завязаны в большие бантики. Открываешь окно, а ветер бьет в лицо и свистит в ушах. Сегодня так пасмурно, а ты вспоминаешь слова Шарлотты. Ты наше маленькое солнышко. Улыбаешься, смеешься, подпеваешь, а водитель все чаще смотрит на тебя в зеркало заднего вида. Прихлопываешь в ладоши, попадая в ритм, насвистываешь. Приезд на новую конюшню, которая не конюшня, а колледж. Наверное, ты бы туда устроилась на конкур, начала бы учиться этому, а не прыгала бы просто через бревна в лесу, но отец все решил за тебя. Он всегда был в своем репертуаре, такой чудной, словно не от мира сего. С какой-нибудь хмурой планеты, где постоянно идет дождь, и тучи гоняют злые ветра. И люди там хмурые, вечно в своей оболочке, им и этого достаточно. Дверь ворот скрипнула, сегодня немного прохладно, поэтому они прикрыты. Кажется, словно у тебя сил не хватит их открыть.
— Привет, ребята. Позаботьтесь обо мне. — Тепло, словно в конюшню проникла весна. Она ласково гладит лошадей по бокам, людей по щекам, все словно оттаивает. Ты обращалась не к людям, а к лошадям, у тебя свои методы общения с лошадьми, ты местный психолог. Ломаешь ноги, руки, голову лишь бы с конем подружиться. Проходя мимо денников, высовываются лошади, ты их поглаживаешь по мордам, в спешке достаешь из карманов сухари. В карманах столько крошек теперь. Из другого кармана ты достала помятый сверток_листочек, разровняла его осторожно. Там, словно курица лапой было что-то написано. Ты только проснулась, когда тебе позвонил директор, чтобы сказать, кого он поставил тебе в подопечные. Ты писала на обрывке листа, который использовала, чтобы играть в балду с соседкой. Ручкой, которая упала на пол, писала спросонья и сама мало что разобрала. Са-ба-нтуй.
— Привет, козявочка. — Улыбнулась ты светлому жеребцу, который водил носом в пустой кормушке. Ты пошуршала в рюкзаке, поставив его рядом с денником. Достав морковку, ты отломила от нее кусочек, протягивая Бунту.
— Извини, что ты голодный, я попросила директора, чтобы он приказал тебя не кормить. Я хочу установить с тобой связь, а для этого ты должен быть живчиком. Большинство лошадей хотят спать после того, как покушают. Я Миша, твоя покорная слуга и берейтор. А ты Бантик, мой друг. — Ты протянула руку ко лбу жеребца, начав его чесать в знак знакомства. Это самая любимая часть лошадей для почесывания, посмотрим, входит ли он в этот круг, да и как вообще отреагирует. Осторожно, он может укусить. Джексон, а если лягнет? Сколько раз тебе кричали это, когда ты без задней мысли лезла знакомиться к лошади. Ты всегда была доверчива к ним, веря, что животные не умеют врать. Они могут быть вредными, но никак не врунами.

Большой мальчик был весь в опилках и пыли, что заставляло тебя улыбаться шире. Он вел себя спокойно, как и большинство лошадей его возраста. Еще не старичок, но уже многое понимает. Ты гладила ладонями по его ганашам, почесала подбородок и храп, шею и смогла дотянуться до плеча. Ты скормила серому еще две половинки той моркови, наблюдая, как он их ест. Он был голоден, но кушанье будет и во время занятия, ты приготовила ему несколько головоломок, и после того. Все ладони твои теперь стали серыми, ибо эта хрюшка хорошо постаралась, чтобы испачкать себя с ног до головы. Несколько опилок упала ему на нос, и он чихнул, да так, что слюни и сопли полетели на тебя.
— Бантик, будь здоров, расти большой, не будь лапшой! — Улыбнулась ты, оттирая салфетками с кофты работу жеребца. Все вроде бы оттерлось, но остались более темные пятна. Ты не будешь ее стирать еще несколько занятий, тем более она все еще может считаться чистой, ибо пахнет лавандой. Ты сняла шапку и пуховик, сложив это все поверх рюкзака. Нацепив себе пояс с кармашками, где было множество сухарей, яблок, рафинада, моркови, редиса и корок от огурцов, ты так же засунула в отдельный карман телефон и снова взглянула на подопечного.
— Если будешь хорошо себя вести во время чистки, Бантик, то получишь яблочко. — Похлопала его по плечу ты и принялась дотягиваться до недоуздка. Ты была низкой, и мало кто верил, что такая девчушка может управиться с лошадью. Пол тонны живого веса будет чихать на все твои старания, можешь даже не пытаться. Но ты всегда верила, что между всеми живыми существами есть невидимая нить. Ты можешь сделать из этой нити канат, а можешь в первое же знакомство порвать, все зависит от тебя. Достав недоуздок, ты нацепила его на жеребчика, который явно ждал еще чего-нибудь вкусного. Выведя серого из денника на развязки отыграем развязки здесь, чтобы не сбивать игру в проходе, ты притащила ящик со щетками, чтобы стряхнуть с Сабантуя пыль и опилки, а еще застоявшуюся ауру. Чтобы выйти из дома мы все одеваемся, будь это поход за хлебом или вечеринка, вот и лошадь надо показать в лучшем свете. Сначала ты раскрючковала коня, это давалось сложно, мало какая лошадь будет добровольно давать ноги. На заметку: научить давать ножку.
— Не вредничай, Бантик! — Каждый раз повторяла ты, когда жеребец вырывал ногу из твоих рук. Когда с этим было покончено, ты взяла гребень и осторожными движениями, разбирая колтуны пальцами, прошлась по гриве. Было сложно выплетать опилки, но в конечном итоге ты закончила и с хвостом. Пройдясь по длине хвоста, ты зажала его между указательным и средним пальцем, чтобы подстричь его до длины щеток. С мировыми стандартами надо считаться, а еще они придают опрятность, мало ли, вдруг завтра соревнования, а тебя рядом не будет! Тебе еще долго пришлось возиться с хвостом, чтобы он полностью понравился тебе. За лишнее терпение ты отдала Баунти половину сухаря и так же повозилась с челкой и гривой. Первая должна быть ровная и не закрывать глаза, а вторая просто аккуратно подстрижена. Вся эта нудятина и тебе не нравилась, но что поделать. Вспомнив про копыта, ты слегка отшлифовала их и покрыла лаком, отдав жеребцу очередную половинку. Мягкой, слегка влажной губкой ты прошлась по морде. Губы, ноздри и уголки глаз - вот твоя цель. От шеи и до крупа ты прошлась прорезиненной щеткой, часто постукивая о стенку конюшни, чтобы выбить из нее пыль. Под конец ты протерла Бунта влажной тряпочкой, и он выглядел, как завидный жених.
— Ну что, Бантик, тебе нравится? — Скормив обещанную дольку яблока, ты почесала жеребца по лбу и вытерла руки влажной салфеткой. Прицепив карабин корды к кольцу недоуздка, ты сняла развязки и попросила свободного конюха убрать ящик, отбить денник и наполнить кормушку зеленкой. На возмущение мужчины, что сегодня зеленка не входит в рацион коней, да и то дается она по большим праздникам, ты лишь улыбнулась и сказала, что он и так много сегодня вытерпел. Итак, эта просьба будет сделана.
— Так, Бантик, тут мы закончили, а значит, пришло время посмотреть, каков ты в работе. — Хохотнула ты, собрав корду и выйдя с жеребцом на улицу. Эхо цокота копыт расходилось по всему коридору, иногда, ради интереса пара лошадей высовывалась из денников, чтобы глянуть, кто это там идет, а после обиженно возвращались обратно. Ишь ты, какого-то чужестранца ведут косточки размять, а они стоят. А может, все было и не так, но твою идею было уже не остановить.
---> Крытый манеж