<--- Крытый Манеж

Знаете, этот жеребчик вызывал у тебя неописуемый восторг, кажется, ты полюбила его с того самого момента, когда встретилась с его глубокими глазами. Глазами омутами, глазами пленом. Глазами, в которые хочется смотреть вечно. Он понимает все без слов, дурачится, а тебе только этого и надо. Нельзя привязываться к лошадям, которые не твои. Но как ты поймешь, твоя ли это лошадь, если не привяжешься? Он гугукал так чувственно, чем вызывал у тебя улыбку, он так рыл ножкой песок, словно там зарыт клад. Лошадь-загадка, лошадь-интерес и лошадь-хомяк, как бы нелепо это не звучало. Мальчонка пошел ко мне, облизываясь и с голодным интересом смотря на мою кофту, кажется, именно тут я поняла, что толком-то он сегодня и не кушал.
— Козявочка кушать хочет, хочет кушать козявочка. — Сюсюкала ты Сабантуя, который не особо был похож на козявочку. Ты его и кормила, и чесала везде и даже зацеловала всего, такой он был милый и настолько он тебе нравился. Больше Бантика тебе, пожалуй, нравились крупные породы, как шайры и першероны. Ох, вон там ты бы разгулялась. Таких машин даже три Миши не обнимут. Однако эти мысли сразу покинули твою голову, когда Бунт уткнулся тебе в затылок своим влажным носом, и все равно было, что он жует твои волосы так же, как добротное сено. Ты рассмеялась, потянув руку на слепую к его морде и начесывая лоб. Рысак снова чихнул и ты начала подозревать, что у него на тебя аллергия, ну или не на тебя, а на что-то, что есть у тебя. По пути домой жеребец, постоянно проявлял интерес к клумбам, а точнее не к клумбам, а цветам, растущим на них. Однако если ты позволишь ему обобрать бедное украшение, то это влетит тебе в копеечку, мол, не усмотрела за подопечным и спокойствием на конюшне, плати. Так что как бы конь не хотел полакомиться, тебе нельзя было позволять ему это делать. Ты видела негодование серого, так что заняла его рот более приемлемой вещью. А после Сабантуй явно меня не так понял, когда начал упрямиться. Он не хотел возвращаться в свою коробку, в свой дом, хотя, это скорее тюрьма, чем дом, если пораскинуть мозгами. Но скорее всего орловец все же решил тебе довериться, это тебе льстило. Пока копытный уминал "зеленку" за милую душу, ты расчесывалась и прятала волосы в пучок. Идея прийти к новому знакомому с распущенными волосами была плохая, однако не очень-то это тебя огорчало. Ты всегда с легкостью относилась к трудностям, словно играючи, с интересом присущим непоседливому щенку. Кажется, так же себя вел и Сабантуй. Но если тебя понять можно было, то его нет. Кажется, по человеческим меркам ему сорок пять лет... Нет, сорок шесть! Это уже, какой лоб здоровый, а ведет себя как двухлетка, пуская слюну. Но скорее всего это тебе и нравилось. Конь взрослый, многое повидал, а запал все тот же, словно и не было тех долгих лет и приближения шага в неизвестность. Словно мальчишка остался мальчишкой. Он и гоготал, и пританцовывал, и вообще молодел на глазах, узнав, что сейчас пойдем гулять. Все же поля и леса это их территория, а мы сейчас идем в горы, как горные козлики по склонам сигать. У Бантика и правда было шило в попе, ибо не успела ты вскочить, как он уже хотел лететь на крыльях, не любви конечно, но, по крайней мере, ветра, а он не чуть не слабее.
— Бантик, не шуми, сначала надо выйди с территории без особых происшествий. — Хохотнула ты, собирая силу жеребца в горстку и высылая в вполне спокойный аллюр. Бежал он мягко, точено, сразу видно, что выездюк, а то обычно когда на скаковую лошадь садишься, так на рыси, словно по бездорожью едешь, копчик отобьешь, ей богу. Вскоре вы выехали через главные ворота и отклонились от главной дороги в поля, к горизонту, откуда  выглядывали каменные великаны, атланты тех времен, когда люди молились старым богам. Ты недолго держала жеребца, пусть порезвится, только ему надо помнить, что на спине его живое существо, а не чучело с гусиными перьями. Тут Сабантуй сорвался с места в карьер, ну не с места, но сорвался. Мягкая поступь сменилась ураганом, словно рысак не бежит, а летит. Словно этот орел вовсе и не касается земли, а делает видимость. Вы скакали с бешеной скоростью, с наотмашь бьющими по лицу потоками воздуха, со слезящимися глазами и колотящимся сердцем, подскочившим чуть ли не к самому горлу. Кислород забивается в горло, на уголках глаз проступают капли соленой воды, но, увы, она не из моря. Черт, ты могла поклясться, что в этот момент, вы были бесконечны. Мчитесь со свистом, ты хохочешь, этот бешеный прилив эмоций. Тебе хочется покорить мир, покорить на этом коне. Хмельная, но такая лживая свобода. Короли этих мест. Полевые букеты трав и травы отдавали ветру свои голоса, чтобы он нес их песню. Заплетал песню в хвост коня, в твои косы, в кудри берез. Заплетал песню в морские волны и цеплял ее к уступам горных вершин. Ощущение того, что ты не управляешь конем, заставляет душу сжиматься в тисках.
— Остановись, уймись... — Шепот тает в вое ветров. Ты похлопываешь одурманенного бескрайними просторами жеребца по шее, надеясь, что он услышит тебя, что опомнится. Пожалуй, только небо, полыхавшее синевой у вас над головами, слышало твою просьбу. Тебе было дико, тебя носило из стороны в сторону, кажется, ты побывала на каждом кусочке поля. Еще немного, и вы пронесетесь мимо единственного проверенного входа в горы. Сейчас или никогда. Ты затягиваешь узду, тянешь поводья, прижимаешь бока жеребца. Реакция не заставила себя ждать, он поднялся на дыбы. Немой крик застыл у тебя на губах, небеса отразились в твоих глазах, ты рассмотрела их все, до мельчайших подробностей. Падаешь? Нет, слишком крепко ты ухватилась за Сабантуя, чтобы сейчас приземлиться к его ногам.

Отредактировано Miss Jackson (2014-08-22 17:46:56)